Карфаген атакует - Страница 35

Он замолчал на мгновение, приглядываясь к стоявшим чуть поодаль бочкам и каким-то бухтам веревок. Верхняя площадка башни была большой и широкой.

— Да осмотрись, — добавил морпех, — может, что дельное здесь найдешь. Пригодится. Тех, кто нам дверь ломает, тоже усмирить надо. Хорошо бы их отсюда чем-нибудь припечатать. А не то, в самом деле, разломают.

Приняв решение, Федор направился вниз, услышав, как Урбал, кликнув одного из тех лучников, что находились рядом, поставил задачу:

— Обмотай стрелы тряпками, возьми факел и постарайся поджечь амбар.

Лучник кивнул и отправился следом за Федором — взять факел и разыскать нужное тряпье. А командир разведчиков, спустившись в башню, приказал солдатам собрать все, что они найдут в башне из бревен, бочек, досок и других тяжестей, чтобы забаррикадировать двери, ведущие вниз и в подвал. Оттуда тоже стучали васконы, пытаясь пробиться. Федор разрешил даже отнести туда огромную кровать и массивный шкаф местного вождя — Летис все равно лежал на полу. На сдернутой со стены шкуре волка. Так он меньше страдал.

Опустившись на колено рядом с Летисом, Федор осмотрел торчавший из бедра обломок стрелы. Рана показалась знакомой, Федор, обладавший с прошлой жизни начальными знаниями фельдшера, однажды оперировал раненого римского легионера со стрелой в бедре. И сделал это простым кинжалом. Опыт у него вчистую отсутствовал, руки тряслись, но он рискнул. Не было выхода. В первые дни тот римлянин не умер, это точно, но до конца судьбу раненного новоявленный medicus проследить не смог. Здесь же стрела засела еще глубже, из раны обильно текла кровь, и если оставить все как есть, то Летис мог скоро просто умереть.

«Допустим, кинжал у меня есть, — размышлял про себя Федор, — разрежу. А вот зашивать чем?»

Он встал и в задумчивости прошелся по уже полупустому залу, осматриваясь в поисках подходящих инструментов. Его взгляд вновь упал на одиноко стоявшую тумбу с лежавшим на ней странным кожаным баулом почти прямоугольной формы. «Непривычная форма для мешка», — решил Федор.

Приблизившись, он осмотрел находку. Прошитые грубой ниткой квадратные бока из толстой кожи, стягивающий все это ремешок с золоченой пряжкой. Уже подозревая, что он на верном пути, морпех расстегнул ремешок и даже присвистнул от удивления. Внутри находились инструменты: целый набор костяных и металлических игл грубой работы, три ножа разной длины и ширины, какие-то кусачки с деревянными ручками и даже небольшой молоток. Предназначение большинства изделий было понятно, лишь некоторые вызвали изумление у практикующего морпеха.

— Уж не хирургией ли ты тут балуешься по-тихому? — спросил он, покосившись на вождя васконов. Но, присмотревшись к инструментам, поменял мнение. — Нет, похоже, наоборот. Над пленниками самолично измываешься. Вгоняешь им иглы под ногти, пальцы рвешь?

Вождь с ненавистью глянул на Федора, словно тот мимоходом обнаружил его тайную страсть.

— Ну, ничего, мы сейчас пустим твое хозяйство на доброе дело.

Выбрав подходящий нож с иглой и суровую нитку, скорее похожую на жилу, имевшуюся там же, он приступил к операции, не обращая внимания на усилившийся грохот ударов снизу. Времени на колебания не оставалось. Если повезет, они продержатся здесь до начала штурма или до прихода своих. Бежать Летис все равно не мог, а так у него будет хоть какая-то надежда.

Однако, прежде чем пустить в ход нож, Федору пришла в голову еще одна мысль. Лавируя между солдатами, тащившими тяжеленный шкаф из зала вниз, морпех снова вернулся на лестницу и разыскал там колчан со стрелами мертвого васкона. Осмотрел при свете факела наконечник. Тот оказался не очень широким, зато с зазубренными краями.

— Постарались, сволочи! — выругался Федор. — Хорошо еще, если не отравлен.

Вернувшись на место, он подошел к столу, за которым незадолго до появления карфагенян, пировал местный вождь, смотревший сейчас из угла ненавидящим взглядом.

— Лежи спокойно, — предупредил пленника Федор, разыскав на столе два глиняных кувшина. Один с вином, а другой с каким-то местным пойлом, от которого тоже несло алкоголем, — а то пну еще раз. Или вообще отрежу хозяйство кусачками. Мало не покажется.

И хотя он сказал это по-финикийски, вождь его понял, отвернулся в сторону.

— Летис, на вот, выпей, — протянул Федор кувшин товарищу и вынул кинжал из ножен, — сейчас я постараюсь вынуть стрелу. Это будет очень больно, но придется потерпеть.

— Давай, — махнул рукой Летис, залпом опустошая кувшин и отбрасывая его в сторону, словно речь шла о том, чтобы вырвать больной зуб.

Эта уверенность друга помогла Федору окончательно взять себя в руки. Он огляделся по сторонам в поисках чистого тряпья для перевязки. Большинство мебели уже унесли вниз, на баррикады. Но до этого морпех успел бегло осмотреть кровать, выстеленную, к его великому сожалению, одними шкурами. В двух шагах на замусоренном полу валялась рубаха восконского вождя, выпавшая из шкафа, когда солдаты тащили его вниз. Федор поднял рубаху — не бог весть что, но, кажется, недавно стиранная.

С треском порвав рубаху на несколько частей, Федор попросил друга стиснуть зубами обломок стрелы. Затем раскалил нож над огнем камина и на глазах удивленных солдат вонзил его в бедро Летису, распарывая кожу. Раздались стон и треск — это Летис перекусил и выплюнул изо рта стрелу, взвыв от боли.

— Терпи, казак, — пробормотал Федор по-русски, сдерживая волнение, — атаманом будешь.

И «казак» терпел, сжимая кулаки.