Карфаген атакует - Страница 39

Раненый в горах Летис после операции Федора пошел на поправку и почти выздоровел, но процесс реабилитации еще продолжался. И ему требовалось буквально несколько дней без войны, чтобы снова встать в строй. Однако, именно на эти дни пришелся приказ Ганнибала о том, чтобы оставить всех увечных в Испании, а в поход взять только здоровых. И Летис, не смотря на свое богатырское здоровье, попадал под этот приказ.

Но друзья не оставили его в беде, да и командир спейры в очередной раз прикрыл своих солдат. После разговора с Федором, являвшимся теперь вторым лицом в спейре африканцев, Магна приказал временно пересадить Летиса на место возницы в телеге, что тащилась позади строя. А возницу вместо Летиса поставить в строй, под страхом смерти приказав ему на пару дней забыть, кто он такой. Обрадованный герой теперь расслаблялся, управляя лошадьми и давая ноге время зажить. Он уже почти нормально ходил, но сильно прихрамывал. А возница изображал Летиса, таская на себе оружие и доспехи, хотя раньше имел привилегию класть все это на телегу с остальной амуницией. Поскуливал от такой несправедливой судьбы, но шел. Чтобы конспирация не нарушилась, Федор вечером первого дня выдал ему за хлопоты несколько серебряных монет, и возница быстро забыл про все тяготы и лишения. Даже наоборот, предложил Летису посидеть там еще пару дней.

Вспомнив про Летиса, Чайка переключился на воспоминания о захваченном в замке золоте васконов и самом вожде. Провалившаяся на начальном этапе операция разведчиков закончилась, как нельзя лучше. Атарбал, узнавший о ночном рейде солдат из седьмой спейры одним из последних, в восторг от такого казуса не пришел. Командующий некоторое время даже раздумывал, не распять ли ему за это Магну — так финикийцы часто казнили военачальников, не выполнивших приказ или проигравших битву — но раздумал, когда узнал о захваченном золоте и вожде васконов. Шестеро оставшихся в живых солдат из взвода разведчиков были награждены серебром, а Федор получил целый кошелек, немедленно отправленный на хранение в походную казну хилиархии. Несмотря на то, что пришлось потратиться на покупку нового щита, состояние Чайки росло на глазах.

Но главное, что история получила огласку в наилучшем для него свете. Гарут оказался главным вождем васконов, подчинившим себе остальные племена. Заполучив в руки Гарута, Атарбал тем самым смог шантажировать остальных васконов, засевших в высокогорных долинах. После непродолжительных пыток непримиримый Гарут сломался и присягнул Карфагену, заставив впоследствии часть васконов сложить оружие без боя. Но это сделали не все. Их пришлось уничтожить. А казна васконов пошла на подкуп нескольких «сомневавшихся» кантабрийских племен.

Обо всем этом узнал сам Ганнибал, посетивший перед продолжением похода лагерь у Илерды и вызвавший Атарбала вместе с Магной и командиром разведчиков седьмой спейры к себе в шатер, где лично расспросил обо всех деталях. Не приглашенным оказался только Акрагар.

— Ну что ж, — сказал облаченный в черную с золотом кирасу вождь финикийцев, рядом с которым сидели его братья Гасдрубал и Магон, — Федор Чайкаа, ты сослужил хорошую службу Карфагену в Испании.

Он встал, приблизился и положил руку на плечо морпеха.

— Я вижу тебя уже второй раз с начала похода и запомню твое имя, — молвил Ганнибал, глядя ему в глаза. — Надеюсь, когда мы придем на римские земли, ты будешь служить не хуже.

Федор не относился к робкому десятку, но его вдруг обуяли смешанные чувства радости и гордости, он уподобился Летису в момент, когда тот впервые увидел вождя финикийцев рядом с собой. Под пристальным взглядом Ганнибала и его братьев, олицетворявших верховную власть в Испании, он потерял дар речи и долго не мог вымолвить не слова, только кивнул в ответ. Но в конце концов нашелся и произнес высокопарную фразу, подходившую, как ему казалось, к такому моменту.

— Я благодарен Ганнибалу за то, что он заметил мои скромные заслуги, — сказал Федор. — Я не подведу.

Командующий усмехнулся, увидев смущение на лице героя-разведчика.

— Он говорит так, словно заседает в сенате, — произнес вождь, призвав в свидетели своих братьев. — Я слышал тебя, Федор Чайкаа, и доволен ответом.

Ганнибал вернулся на свое место и добавил, обращаясь уже к Атарбалу.

— Ты можешь вернуться к войскам.

Когда они покидали шатер главного военачальника испанской армии, Федор не мог прогнать ощущение, что, несмотря на статус Ганнибала и его бесконечную власть над людьми, он только что беседовал с обычным человеком. И этот человек ему понравился. Он был не заносчив, а лишь по-военному четок.

Про верховного командующего в подразделениях ходили разные слухи, но все больше о его подвигах, а не о жестокости. Говорили, что он одинаково терпеливо переносил жару и холод, ел и пил всегда в меру, не предаваясь длительным застольям. Спал, когда получалось, не отличая дня от ночи. Многие часто видели, как, завернувшись в военный плащ, Ганнибал смеживал веки прямо на земле, среди воинов, стоявших на постах. Федор, правда, сам ни разу не видел вождя карфагенян спавшим на земле, но от других слышал об этом не раз. Говорили, что он отлично владел мечом и, вступая в бой, далеко опережал всадников, первым нападая на противника, а сражение заканчивал последним, убедившись, что враг разбит.

— Рассказывают, что Ганнибал свободно владеет греческим и латинским языками, — как-то поведал ему Урбал, — и даже написал на греческом языке несколько книг.

«Интересно, — подумал Федор, вспоминая помпезного командира легиона на римской службе, — спит ли Памплоний на земле, укрывшись плащом? И как часто предаются чревоугодию консулы?».